хлеб-229
Сальвадор Дали – Два ломтя хлеба, выражающие чувство любви
*****
ХЛЕБ
- Он сказал мне: "Есть хочу я!.."\ Подала что бог послал.\ "Дай же платье просушу я", -\ Говорил; потом он спал.\ Он проснулся; не могла я\ Слез невольных удержать;\ И, меня он ободряя,\ Обещал врагов прогнать.\ И горшок тот сберегла я,\ Из которого он ел.\ Да, он суп наш ел.\ - Как, он цел еще, родная,\ Как, еще он цел?! Пьер-Жан Беранже. Перевод Аполлона Григорьева 1864 НАРОДНАЯ ПАМЯТЬ
Бочками человечьих рук, пучками волос\ Питалась. Воробьями, звездами, дымом,\ Деревом, как древоточец,\ Железом, как ржавь.\ А во дворе человека зарезали без ножа\ Запросто просто.\ Из раны, дымясь, вытекал голос. Дикопись последнего времени" 2001
ВЛАДИМИР ЩИРОВСКИЙ. (1909-1941) Кн. ТАНЕЦ ДУШИ
?Звучи, осенняя вода…?
Звучи, осенняя вода,
Воняй, любимая руина,
Учереждайся, череда
Повествовательного чина!
Зачем мне скучная борьба,
Зачем мне звезды, винограды,
Бараны, пастыри, хлеба,
Правительственные парады –
Когда в злокозненной тиши
Разведал старческую грань я:
Певучий умысел души
Зарылся в обморок сознанья,
И близится уже отъезд
Домой, к порогам добрых отчин,
И мир вокруг – не так уж прочен,
И тени тянутся окрест.
1930, Харьков
* * *
Пусть же на углях картошка корчится,
хлебу чёрному – слава и честь.
Мы уже едим, сколько хочется.
Скоро будем, что хочется, есть. Борис Слуцкий Я вышел раньше, чем газеты ИЕРУСАЛИМСКИЙ ЖУРНАЛ
Публикация Андрея Крамаренко
* * *
Глядя на вид средиземный с высот
офисных окон – аренда что надо,
видя, как движется вдоль променада
кто-то, не взявший погоду в расчёт,
вдруг различишь сквозь нашествие волн
перечень долгий иных претендентов,
даты и прочее; стык континентов
не миновал даже Наполеон.
Сгинули скопом и по одному.
Сушей и водами пришлых слизнули
те же пунктиры, что вскользь помянули
Корсику с Эльбой и в Яффе чуму.
?Наполеон? – переспросит в ответ
юный крепыш, не взглянувший на небо. –
Это такая намазка для хлеба?.
Что же, и гастрономический след. Ася Векслер ИЕРУСАЛИМСКИЙ ЖУРНАЛ 2019 ЦИКЛ По ощущенью – март…
НАТАЛЬЯ ГОРБАНЕВСКАЯ Города и дороги. Избранные стихотворения 1956-2011
?Видно, пора…?
A. Б.
Видно, пора
до того добираться предела,
где воск на флейте
и ноты в конверте.
На флиппера,
в которые я сыграть не успела,
слезы пролейте
по моей смерти.
Но, расстеля
ту же скатерку, садитесь за ужин
– я всем прощаю,
всем завещаю
звон хрусталя
расколовшихся льдинок на луже,
стол со свечами,
выклик ?С вещами?,
краешек кромки
пруда в Тимирязевском парке,
крохотку неба
над озером Нево,
гипса обломки
от Дионисьевской арки,
корочку хлеба,
щепотку гнева,
каплю росы
на трилистнике четверолистом,
каплю веселья,
каплю везенья,
пенье осы
над сосною на севере мглистом…
И до свиданья,
до воскресенья.
…пруда в Тимирязевском парке… ; Пруд в парке Петровской (Тимирязевской) сельскохозяйственной академии, где нечаевцы утопили тело убитого ими студента Иванова (фабула ?Бесов?).
…над озером Нево… ; Нево – древнерусское название Ладожского озера.
…гипса обломки / от Дионисьевской арки… ; Ворота Св. Дионисия (Порт Сен-Дени) в Париже, арка посреди Больших Бульваров.
Ленин и Сталин в творчестве народов СССР 1938
Янка Купала. Тебе, наш учитель
…И пусть никогда тебя грусть не тревожит, —
Восходит ли солнце, иль ночь настает.
(Из письма белорусского народа великому Сталину)
Тебе, наш учитель, мои все желанья
И песни, и думы, и сердца порывы!
Кому это снилось, кто знать мог заране,
Что стану я вольным, что стану счастливым?
Кто мог бы поверить, что нынче я буду,
Как птица, как ветер над нивой богатой,
И жить, и дивиться великому чуду,
Которое ходит сегодня по хатам?
Что ты, наш учитель, как ясное солнце,
Глаза мне откроешь на землю, на небо…
Свети ж, мое солнце, сияй мне в оконце,
Тебя я встречаю и солью и хлебом. Перевел с белорусского М. Исаковский
Семен ЛИПКИН (1911–2003)
ТЕНИ
Люди разных наций и ремесел
Стали утонченней и умней
С той поры, как жребий их забросил
В парадиз, в Элизиум теней.
Тихий сонм бесплотных, беспартийных,
Тени, тени с головы до пят,
О сонетах, фугах и картинах
И о прочих штуках говорят.
Этот умер от плохого брака,
Тот — когда повел на битву Щорс,
Та скончалась молодой от рака,
Тот в тайге в сороковом замерз…
Притворяются или забыли?
Все забыли, кроме ерунды,
Тоже ставшей тенью чудной были,
Видимостью хлеба и воды.
А один и впрямь забыл былое,
И себя забыл. Но кем он был?
Брахманом ли в зарослях алоэ?
На Руси родился и любил?
Он привык летать в дурное место,
Где грешат и явно, и тайком,
Где хозяйка утром ставит тесто,
Переспав с проезжим мужиком,
Где обсчитывают, и доносят,
И поют, и плачут, и казнят,
У людей прощения не просят,
А у Бога — часто невпопад…
Он глаза, как близорукий, щурит,
Силясь вспомнить некий давний день,
И, своих чураясь, жадно курит
Папиросы призрачную тень.
1962
Бахыт Кенжеев ?Сообщение? 2012
Стихотворения 2009—2011 гг.
Посвящение мальчику Теодору
1.
один как перст неявно мне осталось
птиц тешить корки хлебные кроша
опять на пятки наступает старость
но верую обучится душа
лиловая звенеть и удивляться
в пивном das Leben винной ли la vie
без працы не бывает кололацы
и уголек не тлеет без любви
АЛЕКСЕЙ УЛЮКАЕВ Кн. ИЗБРАННОЕ (1993)
ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ (начиная с 1981 г.)
МОЯ РОДО-СЛАВНАЯ
В холодную землю
Родства не помнят – ни Ивана,
Ни Моисея, ни Ноя – к чему им эти пазлы!
Все то, что тяжелей стакана,
Заведомо из рук выскальзывает.
Их вид смешон, убог, нелеп,
И образ жизни почти что скотский.
Они только и делали, что сеяли хлеб,
Но в холодную землю ложились не хуже, чем предки Бродского.
Приветят хлебцем и самогонкой,
И что я им? Случайный зритель.
Но я лучше с ними буду пить горькую,
Чем без них – дольче виту.
Семен ЛИПКИН (1911–2003)
РИСУНОК НА ГРЕЧЕСКОЙ ПЛОЩАДИ
И дворик, и галерея
Увиты пыльным плющом.
Проститься бы поскорее —
О чем говорить, о чем?
Твой город в прежней одежде,
Но сам ты не прежний нахал,
Хотя и краснеет, как прежде,
Седая мадам Феофал.
А там, на площади, людно,
Таксисты дремлют в тени.
Отсюда попасть нетрудно
В Херсон, Измаил, Рени…
Зачем, неудачник, злишься?
Иль вспомнить уже не рад,
Какой была Василиса
Лет тридцать тому назад?
Прокрадывалась в сарайчик —
И дверь за собой на засов,
И лишь электрический зайчик
Выскакивал из пазов!
Угадывал ты, счастливый,
Чуть стыдный ее смешок,
А на губах торопливый
Горел, не стихал ожог.
Студентик в пору каникул,
Не ты ли еще вчера
В душе своей жалко чирикал
О смерти, о казни добра?
Как в омут потусторонний
Смотрел ты, робкий смутьян,
На жмеринковском перроне
В глаза безумных крестьян.
Вповалку они лежали,
Ни встать, ни уйти не могли,
Прошедших времен скрижали
Клеймили их: куркули.
Но дикость хохлатского неба,
Но звезд золотой запас,
Но дикая стоимость хлеба,
Но боль обезумевших глаз
Померкли пред этой искрой
Во мраке южных ночей,
Пред этой легкой и быстрой,
Безумной любовью твоей,
С веселой, готовой пухнуть
Смуглою наготой,
С тяжелой, готовой рухнуть
Греческой красотой.
1960
Семен ЛИПКИН (1911–2003)
ТЕХНИК-ИНТЕНДАНТ
1
Удивительно белый хлеб в Краснодаре,
Он не только белый, он легкий и свежий!
На колхозном базаре всего так много,
Что тебе ни к чему талоны коменданта:
Адыгейские ряженки и сыры,
Сухофрукты в сапетках, в бутылях вино
Местной давки — дешевое, озорное
И чуть мутное, цвета казачьей сабли.
На столах оцинкованных — светлое сало.
И гусиные потроха, и арбузы,
Что хозяйки зимой замочили к весне,
К нашей первой военной весне.
Ты счастливчик, техник-интендант, счастливчик!
Молодой, война прогнала все болезни,
Впереди, — кто знает, что случится впереди,
Как певал твой отец.
Ты побрился утром перед зеркальцем в грузовике,
В боковом кармане запыленной венгерки
Куча денег: дивизионный начфин
Выдал за четыре месяца сразу.
Какой же ты ловкий, — ты удачливый, умный,
И ты не убит, и умеешь обращаться с начальством,
И как тебя красит степной, черно-красный загар!
Пять полуторок ты раздобыл для дивизии,
Раздобыл за три дня, — и неделя в запасе.
Гуляй!
Документы в порядке, в Краснодаре весна,
Возле мазанки, синей по здешним обычаям,
Где живут какие-то родичи Помазана,
Пять полуторок смотрят друг другу в затылок,
И все они новые, и все защитного цвета,
И густо блестят неровно положенной краской,
И вызывают почтенье к хозяевам дома.
А старенький наш грузовик, побуревший от пыли,
Помятый войною осколок степи,
Стоит во дворе под широким каштаном.
На зеленых бушлатах в кузове спят шофера,
Когда возвращаются на рассвете от женщин,
А вы с Помазаном на веранде лежите, как боги,
На простынях хозяйских.
Ты пьян от вина, от вкусной базарной еды,
От весны, от ожиданья чего-то чудесного,
От того, что ты в городе, где есть вино и бульвары,
Где нет под тобой — седла, пред тобой — врага,
Над тобой — начальника, нет ковыля и полыни.
АЛЕКСЕЙ УЛЮКАЕВ Кн. ИЗБРАННОЕ (1993)
ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ (начиная с 1981 г.)
НУ ПОЛЕМИКА
?Езжай, мой сын, езжай отсель…?
Ни к городу и ни к селу —
Езжай, мой сын, в свою страну, —
В край – всем краям наоборот!
Марина Цветаева
На шарике найдешь теперь
Немало мест, где шаг вперед
Не обязательно пятьсот
Шагов назад, где, говорят,
Не всё всегда наоборот.
Где не всегда конвойный взвод
На малых выгонят ребят,
Где не всегда затычку в рот,
Бывает – правду говорят.
Бывает голова вверху,
А ниже – ноги.
Где в хлеб не сыпали труху
И не смеялись над убогим:
Ха-ха, хе-хе, хи-хи, ху-ху.
О боги!
Бахыт Кенжеев ?Сообщение? 2012
Стихотворения 2009—2011 гг.
Посвящение мальчику Теодору
3.
Ты помнишь светлый сад для живности,
где на свободе слон бродил
и стаи разной чудной дивности,
и муравьед, и крокодил,
где тигра пленного не гробили
решетками, и свет зари
струился лишь на автомобили
с детьми невинными внутри?
Да, тесно спать в проулке, раненом
распадом, но бывает миг,
когда не просто марсианином,
начитанным журнальных книг,
а императором над хаосом
быстроживущих рыб и неб
ты пробуждаешься, и страусом
хватаешь вечной жизни хлеб
из рук заезжего хозяина.
Пускай он только сонный газ,
из дерева не вырезаемый,
парящий, словно твой пегас —
с его поддержкой смертный силится
поймать свой голос, как ежа,
ржаную оторопь кириллицы
в сердечной сумочке держа.
Любовь моя, нет, в сентябре
меня не трогай – скуден мой итог,
ведь всякий свет есть слепок времени.
Пространства крепкого глоток.
Семен ЛИПКИН (1911–2003)
ТЕХНИК-ИНТЕНДАНТ
Но пусть вам чудится, что за прудом
Команда ведется уже не по-русски, —
Здесь, около вас,
По-прежнему по-русски разговаривают хлеба,
Умоляя о жатве,
По-прежнему, как в русской деревенской кузне,
Темно, и дымно, и красно в закатном небе.
И вы дождались ночи и пошли,
И пошли правильно: к своим.
Но почему же ты начал искать своих
Только с того дня,
Как вторглись в страну чужие?
Так непомерна была захваченная земля,
Что в первые дни разгрома
Не хватало не нее немецких солдат,
И были станицы, хутора без властей.
В самом деле, чудо из чудес:
Земля без властей, поля без властей,
Без немецких и наших,
Население без властей,
Ночи — пусть две или три — без властей,
А по утрам, просыпаясь,
Листья, казалось, трепетали в росе:
"Нет властей! Нет властей!"
Вы спите только днем — в сарае, в хлеву, в кукурузе.
АЛЕКСЕЙ УЛЮКАЕВ Кн. ИЗБРАННОЕ (1993)
Мы шли к отеческим гробам,
А тут бедлам, —
проникает в толщу российского этноса:
Родства не помнят – ни Ивана,
Ни Моисея, ни Ноя, – к чему им эти пазлы!
Все то, что тяжелей стакана,
Заведомо из рук выскальзывает.
Их вид смешон, убог, нелеп,
И образ жизни почти что скотский.
Они только и делали, что сеяли хлеб,
Но в холодную землю ложились не хуже,
чем предки Бродского.
*****
ХЛЕБ
- Он сказал мне: "Есть хочу я!.."\ Подала что бог послал.\ "Дай же платье просушу я", -\ Говорил; потом он спал.\ Он проснулся; не могла я\ Слез невольных удержать;\ И, меня он ободряя,\ Обещал врагов прогнать.\ И горшок тот сберегла я,\ Из которого он ел.\ Да, он суп наш ел.\ - Как, он цел еще, родная,\ Как, еще он цел?! Пьер-Жан Беранже. Перевод Аполлона Григорьева 1864 НАРОДНАЯ ПАМЯТЬ
Бочками человечьих рук, пучками волос\ Питалась. Воробьями, звездами, дымом,\ Деревом, как древоточец,\ Железом, как ржавь.\ А во дворе человека зарезали без ножа\ Запросто просто.\ Из раны, дымясь, вытекал голос. Дикопись последнего времени" 2001
ВЛАДИМИР ЩИРОВСКИЙ. (1909-1941) Кн. ТАНЕЦ ДУШИ
?Звучи, осенняя вода…?
Звучи, осенняя вода,
Воняй, любимая руина,
Учереждайся, череда
Повествовательного чина!
Зачем мне скучная борьба,
Зачем мне звезды, винограды,
Бараны, пастыри, хлеба,
Правительственные парады –
Когда в злокозненной тиши
Разведал старческую грань я:
Певучий умысел души
Зарылся в обморок сознанья,
И близится уже отъезд
Домой, к порогам добрых отчин,
И мир вокруг – не так уж прочен,
И тени тянутся окрест.
1930, Харьков
* * *
Пусть же на углях картошка корчится,
хлебу чёрному – слава и честь.
Мы уже едим, сколько хочется.
Скоро будем, что хочется, есть. Борис Слуцкий Я вышел раньше, чем газеты ИЕРУСАЛИМСКИЙ ЖУРНАЛ
Публикация Андрея Крамаренко
* * *
Глядя на вид средиземный с высот
офисных окон – аренда что надо,
видя, как движется вдоль променада
кто-то, не взявший погоду в расчёт,
вдруг различишь сквозь нашествие волн
перечень долгий иных претендентов,
даты и прочее; стык континентов
не миновал даже Наполеон.
Сгинули скопом и по одному.
Сушей и водами пришлых слизнули
те же пунктиры, что вскользь помянули
Корсику с Эльбой и в Яффе чуму.
?Наполеон? – переспросит в ответ
юный крепыш, не взглянувший на небо. –
Это такая намазка для хлеба?.
Что же, и гастрономический след. Ася Векслер ИЕРУСАЛИМСКИЙ ЖУРНАЛ 2019 ЦИКЛ По ощущенью – март…
НАТАЛЬЯ ГОРБАНЕВСКАЯ Города и дороги. Избранные стихотворения 1956-2011
?Видно, пора…?
A. Б.
Видно, пора
до того добираться предела,
где воск на флейте
и ноты в конверте.
На флиппера,
в которые я сыграть не успела,
слезы пролейте
по моей смерти.
Но, расстеля
ту же скатерку, садитесь за ужин
– я всем прощаю,
всем завещаю
звон хрусталя
расколовшихся льдинок на луже,
стол со свечами,
выклик ?С вещами?,
краешек кромки
пруда в Тимирязевском парке,
крохотку неба
над озером Нево,
гипса обломки
от Дионисьевской арки,
корочку хлеба,
щепотку гнева,
каплю росы
на трилистнике четверолистом,
каплю веселья,
каплю везенья,
пенье осы
над сосною на севере мглистом…
И до свиданья,
до воскресенья.
…пруда в Тимирязевском парке… ; Пруд в парке Петровской (Тимирязевской) сельскохозяйственной академии, где нечаевцы утопили тело убитого ими студента Иванова (фабула ?Бесов?).
…над озером Нево… ; Нево – древнерусское название Ладожского озера.
…гипса обломки / от Дионисьевской арки… ; Ворота Св. Дионисия (Порт Сен-Дени) в Париже, арка посреди Больших Бульваров.
Ленин и Сталин в творчестве народов СССР 1938
Янка Купала. Тебе, наш учитель
…И пусть никогда тебя грусть не тревожит, —
Восходит ли солнце, иль ночь настает.
(Из письма белорусского народа великому Сталину)
Тебе, наш учитель, мои все желанья
И песни, и думы, и сердца порывы!
Кому это снилось, кто знать мог заране,
Что стану я вольным, что стану счастливым?
Кто мог бы поверить, что нынче я буду,
Как птица, как ветер над нивой богатой,
И жить, и дивиться великому чуду,
Которое ходит сегодня по хатам?
Что ты, наш учитель, как ясное солнце,
Глаза мне откроешь на землю, на небо…
Свети ж, мое солнце, сияй мне в оконце,
Тебя я встречаю и солью и хлебом. Перевел с белорусского М. Исаковский
Семен ЛИПКИН (1911–2003)
ТЕНИ
Люди разных наций и ремесел
Стали утонченней и умней
С той поры, как жребий их забросил
В парадиз, в Элизиум теней.
Тихий сонм бесплотных, беспартийных,
Тени, тени с головы до пят,
О сонетах, фугах и картинах
И о прочих штуках говорят.
Этот умер от плохого брака,
Тот — когда повел на битву Щорс,
Та скончалась молодой от рака,
Тот в тайге в сороковом замерз…
Притворяются или забыли?
Все забыли, кроме ерунды,
Тоже ставшей тенью чудной были,
Видимостью хлеба и воды.
А один и впрямь забыл былое,
И себя забыл. Но кем он был?
Брахманом ли в зарослях алоэ?
На Руси родился и любил?
Он привык летать в дурное место,
Где грешат и явно, и тайком,
Где хозяйка утром ставит тесто,
Переспав с проезжим мужиком,
Где обсчитывают, и доносят,
И поют, и плачут, и казнят,
У людей прощения не просят,
А у Бога — часто невпопад…
Он глаза, как близорукий, щурит,
Силясь вспомнить некий давний день,
И, своих чураясь, жадно курит
Папиросы призрачную тень.
1962
Бахыт Кенжеев ?Сообщение? 2012
Стихотворения 2009—2011 гг.
Посвящение мальчику Теодору
1.
один как перст неявно мне осталось
птиц тешить корки хлебные кроша
опять на пятки наступает старость
но верую обучится душа
лиловая звенеть и удивляться
в пивном das Leben винной ли la vie
без працы не бывает кололацы
и уголек не тлеет без любви
АЛЕКСЕЙ УЛЮКАЕВ Кн. ИЗБРАННОЕ (1993)
ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ (начиная с 1981 г.)
МОЯ РОДО-СЛАВНАЯ
В холодную землю
Родства не помнят – ни Ивана,
Ни Моисея, ни Ноя – к чему им эти пазлы!
Все то, что тяжелей стакана,
Заведомо из рук выскальзывает.
Их вид смешон, убог, нелеп,
И образ жизни почти что скотский.
Они только и делали, что сеяли хлеб,
Но в холодную землю ложились не хуже, чем предки Бродского.
Приветят хлебцем и самогонкой,
И что я им? Случайный зритель.
Но я лучше с ними буду пить горькую,
Чем без них – дольче виту.
Семен ЛИПКИН (1911–2003)
РИСУНОК НА ГРЕЧЕСКОЙ ПЛОЩАДИ
И дворик, и галерея
Увиты пыльным плющом.
Проститься бы поскорее —
О чем говорить, о чем?
Твой город в прежней одежде,
Но сам ты не прежний нахал,
Хотя и краснеет, как прежде,
Седая мадам Феофал.
А там, на площади, людно,
Таксисты дремлют в тени.
Отсюда попасть нетрудно
В Херсон, Измаил, Рени…
Зачем, неудачник, злишься?
Иль вспомнить уже не рад,
Какой была Василиса
Лет тридцать тому назад?
Прокрадывалась в сарайчик —
И дверь за собой на засов,
И лишь электрический зайчик
Выскакивал из пазов!
Угадывал ты, счастливый,
Чуть стыдный ее смешок,
А на губах торопливый
Горел, не стихал ожог.
Студентик в пору каникул,
Не ты ли еще вчера
В душе своей жалко чирикал
О смерти, о казни добра?
Как в омут потусторонний
Смотрел ты, робкий смутьян,
На жмеринковском перроне
В глаза безумных крестьян.
Вповалку они лежали,
Ни встать, ни уйти не могли,
Прошедших времен скрижали
Клеймили их: куркули.
Но дикость хохлатского неба,
Но звезд золотой запас,
Но дикая стоимость хлеба,
Но боль обезумевших глаз
Померкли пред этой искрой
Во мраке южных ночей,
Пред этой легкой и быстрой,
Безумной любовью твоей,
С веселой, готовой пухнуть
Смуглою наготой,
С тяжелой, готовой рухнуть
Греческой красотой.
1960
Семен ЛИПКИН (1911–2003)
ТЕХНИК-ИНТЕНДАНТ
1
Удивительно белый хлеб в Краснодаре,
Он не только белый, он легкий и свежий!
На колхозном базаре всего так много,
Что тебе ни к чему талоны коменданта:
Адыгейские ряженки и сыры,
Сухофрукты в сапетках, в бутылях вино
Местной давки — дешевое, озорное
И чуть мутное, цвета казачьей сабли.
На столах оцинкованных — светлое сало.
И гусиные потроха, и арбузы,
Что хозяйки зимой замочили к весне,
К нашей первой военной весне.
Ты счастливчик, техник-интендант, счастливчик!
Молодой, война прогнала все болезни,
Впереди, — кто знает, что случится впереди,
Как певал твой отец.
Ты побрился утром перед зеркальцем в грузовике,
В боковом кармане запыленной венгерки
Куча денег: дивизионный начфин
Выдал за четыре месяца сразу.
Какой же ты ловкий, — ты удачливый, умный,
И ты не убит, и умеешь обращаться с начальством,
И как тебя красит степной, черно-красный загар!
Пять полуторок ты раздобыл для дивизии,
Раздобыл за три дня, — и неделя в запасе.
Гуляй!
Документы в порядке, в Краснодаре весна,
Возле мазанки, синей по здешним обычаям,
Где живут какие-то родичи Помазана,
Пять полуторок смотрят друг другу в затылок,
И все они новые, и все защитного цвета,
И густо блестят неровно положенной краской,
И вызывают почтенье к хозяевам дома.
А старенький наш грузовик, побуревший от пыли,
Помятый войною осколок степи,
Стоит во дворе под широким каштаном.
На зеленых бушлатах в кузове спят шофера,
Когда возвращаются на рассвете от женщин,
А вы с Помазаном на веранде лежите, как боги,
На простынях хозяйских.
Ты пьян от вина, от вкусной базарной еды,
От весны, от ожиданья чего-то чудесного,
От того, что ты в городе, где есть вино и бульвары,
Где нет под тобой — седла, пред тобой — врага,
Над тобой — начальника, нет ковыля и полыни.
АЛЕКСЕЙ УЛЮКАЕВ Кн. ИЗБРАННОЕ (1993)
ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ (начиная с 1981 г.)
НУ ПОЛЕМИКА
?Езжай, мой сын, езжай отсель…?
Ни к городу и ни к селу —
Езжай, мой сын, в свою страну, —
В край – всем краям наоборот!
Марина Цветаева
На шарике найдешь теперь
Немало мест, где шаг вперед
Не обязательно пятьсот
Шагов назад, где, говорят,
Не всё всегда наоборот.
Где не всегда конвойный взвод
На малых выгонят ребят,
Где не всегда затычку в рот,
Бывает – правду говорят.
Бывает голова вверху,
А ниже – ноги.
Где в хлеб не сыпали труху
И не смеялись над убогим:
Ха-ха, хе-хе, хи-хи, ху-ху.
О боги!
Бахыт Кенжеев ?Сообщение? 2012
Стихотворения 2009—2011 гг.
Посвящение мальчику Теодору
3.
Ты помнишь светлый сад для живности,
где на свободе слон бродил
и стаи разной чудной дивности,
и муравьед, и крокодил,
где тигра пленного не гробили
решетками, и свет зари
струился лишь на автомобили
с детьми невинными внутри?
Да, тесно спать в проулке, раненом
распадом, но бывает миг,
когда не просто марсианином,
начитанным журнальных книг,
а императором над хаосом
быстроживущих рыб и неб
ты пробуждаешься, и страусом
хватаешь вечной жизни хлеб
из рук заезжего хозяина.
Пускай он только сонный газ,
из дерева не вырезаемый,
парящий, словно твой пегас —
с его поддержкой смертный силится
поймать свой голос, как ежа,
ржаную оторопь кириллицы
в сердечной сумочке держа.
Любовь моя, нет, в сентябре
меня не трогай – скуден мой итог,
ведь всякий свет есть слепок времени.
Пространства крепкого глоток.
Семен ЛИПКИН (1911–2003)
ТЕХНИК-ИНТЕНДАНТ
Но пусть вам чудится, что за прудом
Команда ведется уже не по-русски, —
Здесь, около вас,
По-прежнему по-русски разговаривают хлеба,
Умоляя о жатве,
По-прежнему, как в русской деревенской кузне,
Темно, и дымно, и красно в закатном небе.
И вы дождались ночи и пошли,
И пошли правильно: к своим.
Но почему же ты начал искать своих
Только с того дня,
Как вторглись в страну чужие?
Так непомерна была захваченная земля,
Что в первые дни разгрома
Не хватало не нее немецких солдат,
И были станицы, хутора без властей.
В самом деле, чудо из чудес:
Земля без властей, поля без властей,
Без немецких и наших,
Население без властей,
Ночи — пусть две или три — без властей,
А по утрам, просыпаясь,
Листья, казалось, трепетали в росе:
"Нет властей! Нет властей!"
Вы спите только днем — в сарае, в хлеву, в кукурузе.
АЛЕКСЕЙ УЛЮКАЕВ Кн. ИЗБРАННОЕ (1993)
Мы шли к отеческим гробам,
А тут бедлам, —
проникает в толщу российского этноса:
Родства не помнят – ни Ивана,
Ни Моисея, ни Ноя, – к чему им эти пазлы!
Все то, что тяжелей стакана,
Заведомо из рук выскальзывает.
Их вид смешон, убог, нелеп,
И образ жизни почти что скотский.
Они только и делали, что сеяли хлеб,
Но в холодную землю ложились не хуже,
чем предки Бродского.
Метки:
